"Свернись в себя самого" Марк Аврелий
Как хорошо, когда есть муж.
11.09.2010 в 13:00
Пишет Сайдир Ар-Терезени:Эпоха четверки лучших карателей, почему-то, все еще не идет, потому в написании рассказов о ней мне помогает Сайя. Она делает заготовки, которые я привожу в литературный вид. Спасибо тебе, любимая, без тебя ничего бы не получилось!
Роскошная карета с распятьем, нарисованным на крыше, наконец, остановилась. Разминая затекшие конечности, из нее выбрались четверо инквизиторов и поспешили к замку, так как уже сгущались сумерки и становилось действительно холодно. Следом за ними поспешили послушники, нагруженные вещами.Роскошная карета с распятьем, нарисованным на крыше, наконец, остановилась. Разминая затекшие конечности, из нее выбрались четверо инквизиторов и поспешили к замку, так как уже сгущались сумерки и становилось действительно холодно. Следом за ними поспешили послушники, нагруженные вещами.
У ворот замка вперед вышел самый высокий из этой четверки. Он больше напоминал статую, чем живого человека, конечно же, это был брат Эммерих – Стрела Господа.
- Это - один из наших родовых замков, Вайсенштайн - Белый камень - построенный моим прадедом в...
- Да мы уж поняли, поняли, - перебил Эммериха одетый в черное и больше напоминающий воина, чем служителя Господа, лучший каратель Святой Инквизиции. - Давай, веди нас, Тоска Господня. Я хочу вина, хороший кусок мяса и симпатичную славяночку. Нам еще на оборотней охотиться, так что я хочу отдохнуть.
- Брат Палач, будьте терпеливей, - назидательно поднял палец вверх Эммерих, - Господь наш почитает терпение и смирение как...
- Да слышали мы уже это. Замолчи, и давай я сама им тут все покажу, - на этот раз Эммериха перебила его сестра (и сестра-инквизитор) Элишка, которой самой не терпелось устроиться и отдохнуть после долгой поездки. – Братья Палач и Ветер, пойдемте, пока он не утопил вас в своих проповедях.
Некоторое время трое инквизиторов шли по многочисленным коридорам молча. Палачу уже приходилось бывать в разных дворцах и замках, а вот брат Петр попал в такое место впервые и восхищенно вертел головой, осматривая многочисленные гобелены, картины и старинное оружие, висящие на стенах.
- Как ты думаешь, Ветерок, почему ее брат такой зануда? – подтолкнул Палач своего ученика, когда они в очередной раз повернули – ему уже наскучила прогулка по замку, и хотелось поскорее растянуться на мягкой и удобной кровати.
- Я не знаю, брат Палач, - робко ответил брат Петр.
- Потому что его сестра такая стерва, - достаточно громко, чтобы Элишка услышала, заметил лучший каратель Святой Инквизиции и довольно усмехнулся.
- Смейся, смейся брат Палач, только запомни, что без меня вы оба тут заблудитесь, по весне как раз найдем, - через плечо заметила Элишка.
Наконец, после долгих блужданий по замку, трое инквизиторов остановились перед массивными коваными дверями.
- Брат Палач, это твои покои. Запомни, до покоев брата Петра - два поворота налево, один направо. Зеленые двери. До меня... - но Палач, конечно, не дослушал и захлопнул дверь прямо перед носом Элишки.
- Да он не Меч, а Баран Господа! - прошипела молодая женщина.
- Сестра, может быть, он это от усталости? - попытался успокоить Элишку Петр.
- Я ему покажу усталость, - сощурилась та. - Если заблудится - искать не буду. Даже Эммерих тут всех закутков не знает. Ладно, Ветерок, пошли, запоминай повороты.
Палач бродил по замку, кажется, уже третий час. Как ни неприятно было признавать, но сестра Элишка была права - он заблудился уже после пары поворотов. Странное дело, в любом, даже самом запутанном подземелье, ставшем оплотом ереси, каратель ориентировался великолепно, чуть ли не лучше чем сами отступники. Но стоило ему попасть в дружественный замок – все умение находить дорогу куда-то пропадало. Так случилось и в замке Вайсенштайн, что, конечно же, не улучшило и так испорченного длинной дорогой в компании Эммериха настроения, которое сейчас еще больше ухудшали голод и рушащиеся мечты о выпивке и, быть может, даже паре девочек. Но, наконец, Палач увидел приоткрытые двери и заглянул, надеясь найти хоть одну живую душу.
Элишка бродила по старинным покоям и улыбалась несвойственной для нее легкой и какой-то ностальгической улыбкой. Это были ее детские покои - вот этот балдахин она когда-то подожгла, вот тут стена с выцарапанными ее рисунками, а в углу, как и тогда, стоит сундук с материнскими платьями… Помедлив секунду, Элишка открыла его и в нос ударили запахи лаванды и пыли. Сестра-инквизитор водила руками по шелкам и бархату и, наконец, достала одно платье, которое помнила и любила еще с детства. Оно было пошито из кроваво-красного бархата с изысканным золотым шитьем. Там же было и нижнее платье из нежной бежевой ткани. Элишка вытащила его, приложила к себе и подошла к зеркалу. Теперь она уже не девочка и могла бы...
Элишка, не до конца понимая, что делает, быстро сняла с себя одежду и медленно, давно забытыми движениями, стала зашнуровывать, затягивать и завязывать замысловатый женский наряд.
Платье село идеально. Если бы не шрам на шеке, Элишка подумала бы, что это не она, а какая-нибудь знатная дама из ее прошлого. В задумчивости сестра-инквизитор повернулась и, наконец, заметила Палача, притаившегося у полуоткрытой двери.
Увидев, что его заметили, и лицо сестры приобретает такое знакомое выражение, грозящее телесными повреждениями, каратель решил войти и объясниться.
- Прости, Элишка, я немного задумался и залюбовался тобой. Оказывается, ты можешь быть очень даже красивой, - Палач постарался, чтобы его улыбка выглядела как можно более доброжелательной; странное дело, но ему и правда было немого неловко.
- Ты! Свинья римская! - Элишка, не долго думая, швырнула в инквизитора тяжелую щетку для волос, лежавшую у зеркала.
Палач с легкостью поймал щетку, быстро пересек комнату, чтобы ограничить сестру-инквизитора в возможности швыряния предметов разной степени тяжести, и перехватил руку Элишки, уже замахнувшейся тяжелым зеркальцем.
- Я такой же римлянин, как чех католик - спокойно ухмыльнулся Палач.
Ярость настолько захлестнула сестру-инквизитора – так бывало всегда, когда лучший каратель Ордена начинал ставить под сомнение праведность чехов в целом и Элишки с Эммерихом в частности – что она не нашлась, что ответить и выпустила зеркало, которое упало на мягкий ковер.
- Ну все, давай успокоимся и представим, что я пришел извиниться, что тебя не послушал. Да, я заблудился, - примирительным тоном сказал Палач и отпустил запястье Элишки.
Сестра-инквизитор, бурча что-то про умственные способности лучшего карателя, наклонилась, чтобы взять зеркало, но вместо этого вдруг села на пол и закрыла лицо руками. Палач не поверил собственным ушам - Элишка, непримиримая, вспыльчивая, язвительная сестра-инквизитор - плакала, сидя на полу. Каратель молча смотрел на нее, не зная, что сказать, но тут Элишка подняла заплаканное лицо и дрожащим голосом заговорила сама:
- Ты видишь меня? Видишь? Я могла бы носить такие платья, могла бы замуж выйти, наверное, у меня был бы уже третий ребенок. Может быть, я вышла бы замуж за графа, сидела бы в замке и вышивала, а не бегала за еретиками по всей Европе. И шрамов бы тогда не было, и грудь была бы, и... и... и пояса верности бы не было, - Элишка зарыдала еще сильнее.
Тихо вздохнув, Палач присел с ней рядом и осторожно обнял за плечи. К удивлению карателя, Элишка не оттолкнула его, а наоборот – прижалась, продолжая плакать.
- Тише, Элишка, тише, - негромко проговорил Палач. - Рано или поздно мы все начинаем сомневаемся в своем выборе. Я тоже сомневался и, наверняка, не раз еще буду сомневаться в будущем. Но Господь доверил нам важную миссию - очищать владения Его владения от еретиков, неверных и нечисти, выползающей из самых темных глубин Ада. Думаю, Он не был бы рад, если бы взращенный Им цветок принадлежал неплодородной земле. Как ты думаешь, Эли?
Рыдания потихоньку начали утихать и Элишка, вытерев слезы, проговорила:
- Ты прав, брат Палач. Просто все это годами копилось в душе, а теперь мне стало легче. Наверно, я переоденусь в свою форму…
- Не надо, Эли, ты сегодня очень красивая. Давай устроим праздник... и ужин, - в черных глаза сверкнул голод и каратель улыбнулся. - Я притащу Ветерка, думаю, он будет не против составить нам компанию.
- Хорошо. Два поворота налево и один - направо. Зеленые двери, - слезы были забыты, и Элишка снова улыбалась. – А я пока подогрею вина и достану мясо и хлеб.
Палач уже стоял в дверях, когда Элишка окликнула его:
- Послушай меня, брат Палач, если обо всем, что здесь случилось, кто-то узнает, я тебя…
Палач ухмыльнулся и вышел, не утруждая себя выслушиванием угроз. Подобные слова из уст сестры-инквизитора означали, что она уже полностью пришла в себя.
URL записиРоскошная карета с распятьем, нарисованным на крыше, наконец, остановилась. Разминая затекшие конечности, из нее выбрались четверо инквизиторов и поспешили к замку, так как уже сгущались сумерки и становилось действительно холодно. Следом за ними поспешили послушники, нагруженные вещами.Роскошная карета с распятьем, нарисованным на крыше, наконец, остановилась. Разминая затекшие конечности, из нее выбрались четверо инквизиторов и поспешили к замку, так как уже сгущались сумерки и становилось действительно холодно. Следом за ними поспешили послушники, нагруженные вещами.
У ворот замка вперед вышел самый высокий из этой четверки. Он больше напоминал статую, чем живого человека, конечно же, это был брат Эммерих – Стрела Господа.
- Это - один из наших родовых замков, Вайсенштайн - Белый камень - построенный моим прадедом в...
- Да мы уж поняли, поняли, - перебил Эммериха одетый в черное и больше напоминающий воина, чем служителя Господа, лучший каратель Святой Инквизиции. - Давай, веди нас, Тоска Господня. Я хочу вина, хороший кусок мяса и симпатичную славяночку. Нам еще на оборотней охотиться, так что я хочу отдохнуть.
- Брат Палач, будьте терпеливей, - назидательно поднял палец вверх Эммерих, - Господь наш почитает терпение и смирение как...
- Да слышали мы уже это. Замолчи, и давай я сама им тут все покажу, - на этот раз Эммериха перебила его сестра (и сестра-инквизитор) Элишка, которой самой не терпелось устроиться и отдохнуть после долгой поездки. – Братья Палач и Ветер, пойдемте, пока он не утопил вас в своих проповедях.
Некоторое время трое инквизиторов шли по многочисленным коридорам молча. Палачу уже приходилось бывать в разных дворцах и замках, а вот брат Петр попал в такое место впервые и восхищенно вертел головой, осматривая многочисленные гобелены, картины и старинное оружие, висящие на стенах.
- Как ты думаешь, Ветерок, почему ее брат такой зануда? – подтолкнул Палач своего ученика, когда они в очередной раз повернули – ему уже наскучила прогулка по замку, и хотелось поскорее растянуться на мягкой и удобной кровати.
- Я не знаю, брат Палач, - робко ответил брат Петр.
- Потому что его сестра такая стерва, - достаточно громко, чтобы Элишка услышала, заметил лучший каратель Святой Инквизиции и довольно усмехнулся.
- Смейся, смейся брат Палач, только запомни, что без меня вы оба тут заблудитесь, по весне как раз найдем, - через плечо заметила Элишка.
Наконец, после долгих блужданий по замку, трое инквизиторов остановились перед массивными коваными дверями.
- Брат Палач, это твои покои. Запомни, до покоев брата Петра - два поворота налево, один направо. Зеленые двери. До меня... - но Палач, конечно, не дослушал и захлопнул дверь прямо перед носом Элишки.
- Да он не Меч, а Баран Господа! - прошипела молодая женщина.
- Сестра, может быть, он это от усталости? - попытался успокоить Элишку Петр.
- Я ему покажу усталость, - сощурилась та. - Если заблудится - искать не буду. Даже Эммерих тут всех закутков не знает. Ладно, Ветерок, пошли, запоминай повороты.
Палач бродил по замку, кажется, уже третий час. Как ни неприятно было признавать, но сестра Элишка была права - он заблудился уже после пары поворотов. Странное дело, в любом, даже самом запутанном подземелье, ставшем оплотом ереси, каратель ориентировался великолепно, чуть ли не лучше чем сами отступники. Но стоило ему попасть в дружественный замок – все умение находить дорогу куда-то пропадало. Так случилось и в замке Вайсенштайн, что, конечно же, не улучшило и так испорченного длинной дорогой в компании Эммериха настроения, которое сейчас еще больше ухудшали голод и рушащиеся мечты о выпивке и, быть может, даже паре девочек. Но, наконец, Палач увидел приоткрытые двери и заглянул, надеясь найти хоть одну живую душу.
Элишка бродила по старинным покоям и улыбалась несвойственной для нее легкой и какой-то ностальгической улыбкой. Это были ее детские покои - вот этот балдахин она когда-то подожгла, вот тут стена с выцарапанными ее рисунками, а в углу, как и тогда, стоит сундук с материнскими платьями… Помедлив секунду, Элишка открыла его и в нос ударили запахи лаванды и пыли. Сестра-инквизитор водила руками по шелкам и бархату и, наконец, достала одно платье, которое помнила и любила еще с детства. Оно было пошито из кроваво-красного бархата с изысканным золотым шитьем. Там же было и нижнее платье из нежной бежевой ткани. Элишка вытащила его, приложила к себе и подошла к зеркалу. Теперь она уже не девочка и могла бы...
Элишка, не до конца понимая, что делает, быстро сняла с себя одежду и медленно, давно забытыми движениями, стала зашнуровывать, затягивать и завязывать замысловатый женский наряд.
Платье село идеально. Если бы не шрам на шеке, Элишка подумала бы, что это не она, а какая-нибудь знатная дама из ее прошлого. В задумчивости сестра-инквизитор повернулась и, наконец, заметила Палача, притаившегося у полуоткрытой двери.
Увидев, что его заметили, и лицо сестры приобретает такое знакомое выражение, грозящее телесными повреждениями, каратель решил войти и объясниться.
- Прости, Элишка, я немного задумался и залюбовался тобой. Оказывается, ты можешь быть очень даже красивой, - Палач постарался, чтобы его улыбка выглядела как можно более доброжелательной; странное дело, но ему и правда было немого неловко.
- Ты! Свинья римская! - Элишка, не долго думая, швырнула в инквизитора тяжелую щетку для волос, лежавшую у зеркала.
Палач с легкостью поймал щетку, быстро пересек комнату, чтобы ограничить сестру-инквизитора в возможности швыряния предметов разной степени тяжести, и перехватил руку Элишки, уже замахнувшейся тяжелым зеркальцем.
- Я такой же римлянин, как чех католик - спокойно ухмыльнулся Палач.
Ярость настолько захлестнула сестру-инквизитора – так бывало всегда, когда лучший каратель Ордена начинал ставить под сомнение праведность чехов в целом и Элишки с Эммерихом в частности – что она не нашлась, что ответить и выпустила зеркало, которое упало на мягкий ковер.
- Ну все, давай успокоимся и представим, что я пришел извиниться, что тебя не послушал. Да, я заблудился, - примирительным тоном сказал Палач и отпустил запястье Элишки.
Сестра-инквизитор, бурча что-то про умственные способности лучшего карателя, наклонилась, чтобы взять зеркало, но вместо этого вдруг села на пол и закрыла лицо руками. Палач не поверил собственным ушам - Элишка, непримиримая, вспыльчивая, язвительная сестра-инквизитор - плакала, сидя на полу. Каратель молча смотрел на нее, не зная, что сказать, но тут Элишка подняла заплаканное лицо и дрожащим голосом заговорила сама:
- Ты видишь меня? Видишь? Я могла бы носить такие платья, могла бы замуж выйти, наверное, у меня был бы уже третий ребенок. Может быть, я вышла бы замуж за графа, сидела бы в замке и вышивала, а не бегала за еретиками по всей Европе. И шрамов бы тогда не было, и грудь была бы, и... и... и пояса верности бы не было, - Элишка зарыдала еще сильнее.
Тихо вздохнув, Палач присел с ней рядом и осторожно обнял за плечи. К удивлению карателя, Элишка не оттолкнула его, а наоборот – прижалась, продолжая плакать.
- Тише, Элишка, тише, - негромко проговорил Палач. - Рано или поздно мы все начинаем сомневаемся в своем выборе. Я тоже сомневался и, наверняка, не раз еще буду сомневаться в будущем. Но Господь доверил нам важную миссию - очищать владения Его владения от еретиков, неверных и нечисти, выползающей из самых темных глубин Ада. Думаю, Он не был бы рад, если бы взращенный Им цветок принадлежал неплодородной земле. Как ты думаешь, Эли?
Рыдания потихоньку начали утихать и Элишка, вытерев слезы, проговорила:
- Ты прав, брат Палач. Просто все это годами копилось в душе, а теперь мне стало легче. Наверно, я переоденусь в свою форму…
- Не надо, Эли, ты сегодня очень красивая. Давай устроим праздник... и ужин, - в черных глаза сверкнул голод и каратель улыбнулся. - Я притащу Ветерка, думаю, он будет не против составить нам компанию.
- Хорошо. Два поворота налево и один - направо. Зеленые двери, - слезы были забыты, и Элишка снова улыбалась. – А я пока подогрею вина и достану мясо и хлеб.
Палач уже стоял в дверях, когда Элишка окликнула его:
- Послушай меня, брат Палач, если обо всем, что здесь случилось, кто-то узнает, я тебя…
Палач ухмыльнулся и вышел, не утруждая себя выслушиванием угроз. Подобные слова из уст сестры-инквизитора означали, что она уже полностью пришла в себя.
@темы: Призраки, которые разговаривают, Творчество (зачеркнуто), Мои крылья